Светлана Крайнюкова. Рецензия на «Обмен», «Долгое прощание», «Другая жизнь» Юрия Трифонова
Годы жизни писателя Юрия Трифонова — 1925-1981 — очень аккуратно, если так можно выразиться, пришлись на советскую эпоху. Юрий Валентинович, проведя отпущенные ему всего 55 лет за «железным» занавесом, создал необычайно полный и невеселый портрет человеческой души. И, боюсь, не только души «хомо советикуса».
Трифонов не питал в отношении человечества никаких иллюзий. Читать его почти так же страшно, как Платонова. Парадокс состоит в том, что для Платонова, жившего и творившего в гораздо менее «вегетарианские» времена, чем Трифонов, гибель человека — это часто физические мучения и следующая за ними смерть (или ее предчувствие). А гибель в понимании Трифонова — это разложение и последующая смерть души. И она не намного менее страшна, чем гибель плоти.
Произведения Трифонова — правдивые, страшные, совестливые — носят на себе печать нехорошего знания о жизни. Этого писателя, наверное, нельзя назвать мизантропом. Но он напрямую связывал время репрессий 30-х, в которые он остался без родителей, с эпохой 60-70-х, когда он творил. Ни одна из концовок его произведений — даже внешне благополучная (как в «Долгом прощании», например) — не предполагает хорошего конца. Как писал современный поэт Дмитрий Быков, «счастья не будет». Хэппи-энд — это не про книги Трифонова.
Поразительно, что во внешне абсолютно трагической «Анне Карениной», к примеру, концовка, в целом, навевает надежды хоть на что-то хорошее. Да, Анны больше нет. Да, Вронский отправляется на гибель. Но их дочь взял себе Каренин и воспитывает ее как родную. Стива Облонский оправился от горя и продолжает вполне радостно существовать. У Левина наладилась жизнь. И что-то еще подстерегает героев за порогом этой, такой разной, но все равно прекрасной, жизни. Ведь автор, а мы — вместе с ним — понимаем, как неправильно поступила Анна.
А в «Обмене» и главный герой, и члены его семьи остались живы, ничего не утратили — даже приобрели много материального. Они мертвецы, но не как в книгах ужасов. Моральные разложенцы. Иначе и не скажешь.
Трифонов пугает нас не смертью, не болезнями и даже не моральными муками. Его главный ужас — это цинизм, бездуховность, моральная ломка, в конце концов, смертельная скука. В «Белых одеждах» Дудинцева бездари от науки имеют возможность морально уничтожать своих оппонентов. Но противники интриганов борются, прячут свои научные достижения, даже физическая смерть кого-то из них — не есть смерть общего праведного дела. Отсюда и пафос романа.
В произведениях Трифонова пафос отсутствует. В «Другой жизни» ловкие интриганы попросту съели героя. Задушили по-тихому. Его ломали — он взял и сломался. Так бывает. Не всем же быть сильными. И никто не помог. И никакой особо заметной конфронтации. А впереди — пустота, скука. На творчество Трифонова, безусловно, также огромную печать наложил застой, с его болотом и вялостью всех сфер жизни.
Еще одна поразительная черта Юрия Трифонова: тяга к материальному для него является свидетельством бездуховности. Интересно, что в те годы, когда его произведения впервые были опубликованы, в СССР царил тотальный дефицит. Тем не менее, выходили книги, героев которых погубил глубоко осуждаемый вещизм. Снимали фильмы типа «Сладкой женщины» (1976, реж. В. Фетин), посвященные той же проблеме. Все это было в духе советской пропаганды отказа от материального ради духовного. Трифонов был в струе. Я даже как-то с неприязнью думала: да, герои, к примеру, «Обмена», отвратительны. Но, если отвлечься от образа, в который «обряжает» писатель этих пустых и циничных стяжателей, то что плохого в чьем-то желании хорошо одеваться, полноценно питаться и жить в приличных условиях?
Сегодня книги Трифонова не часто увидишь в электронных библиотеках читателей. А актуален он, как никогда. Дефицита нет. Общество потребления цветет и пахнет. И если образ отрешенного от всего земного Будды советского розлива был не вполне понятен лет тридцать назад, когда писатель был еще жив, то сегодня он более актуален.
Тогда получалось: от чего отрешаться-то, если и нету ни фига? Предложите мне земные блага, и я мужественно и решительно их отвергну И даже, возможно, достигну нирваны. Сегодня определенно понятно, от чего можно отречься…
Трифоновские стяжатели, еще с этой их тягой к мистическому, выглядят гораздо более созвучно нашему времени, чем тому, в котором они созданы. Единственный «герой», который отсутствует в книгах Юрия Трифонова — это деньги. Но нельзя же предвидеть абсолютно все.
